МЕТОД В ТЕОРИИ И НА ПРАКТИКЕ

О ЧЕМ ГОВОРЯТ РОГА И КЛЫКИ

По мнению многих (и с этим мнением трудно поспорить), профессионализм психолога во многом определяется его проницательностью. Профессионал сумеет усмотреть в сочетании разнообразных, порой едва уловимых особенностей поведения его скрытые механизмы, то есть те внутренние импульсы и побуждения, которые хитро замаскированы или подавлены настолько, что даже самому человеку неведомы. Тонко подмечая эти особенности, психолог оказывается способен найти объяснение тому, что кажется необъяснимым, более того — он может прогнозировать вероятность возникновения тех или иных форм поведения. Если некие действия представляются нежелательными, то такой прогноз позволяет принять превентивные меры по их недопущению.
Настоящая психологическая проницательность на стороннего наблюдателя производит впечатление чуть ли не ясновидения. Этим и определяется то благоговение, с которым обыватели относятся к психологам (впрочем, как и то разочарование, которое возникает, когда психолог оказывается не способен продемонстрировать исключительную проницательность).
От ясновидца психолог отличается тем, что в своих суждениях он опирается не на «внутренний голос» или прозрения «третьего глаза», а на объективно наблюдаемые явления, которые обычно не привлекают всеобщего внимания. Знание тех закономерностей, по которым внутренние импульсы проявляются во внешних символах, и составляет основу психологического профессионализма. Этому знанию можно научиться, но им нельзя ограничиться. Потому что шаблонное приложение усвоенных закономерностей к индивидуальной психике чревато неадекватной категоричностью оценок, чрезмерным упрощением и схематизацией, то есть заблуждением.

ОСТОРОЖНАЯ ПСИХОДИАГНОСТИКА

Все эти трюизмы приходят на ум при размышлении о приемах диагностики конкретной личностной особенности — агрессивности. Когда эта черта скрыта, подавлена, психолог, воспользовавшись известными ему методами, может ее выявить и с изрядной степенью достоверности предсказать возможность ее проявления. Но даже и тут однозначное толкование знаков и символов может породить ошибочные суждения.
В психодиагностике личности до сих пор не выявлено ни одного примера стопроцентной корреляции определенного диагностического показателя и соответствующей психологической черты. Достаточно высокая корреляция свидетельствует о том, что во многих частных случаях правомерно толковать данный показатель именно так. Но где уверенность, что рассматриваемый вами конкретный случай принадлежит к этому большинству? Не исключено, что именно его следует толковать сугубо индивидуально, отлично от общепринятого. Психологи иногда об этом забывают, соблазнившись прозрачностью параллелей.

ЗАКОНОМЕРНОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ

Если для выявления какой-либо черты (например, агрессивности) существующие психодиагностические методы в известной мере (то есть с учетом сделанной выше оговорки) пригодны, то для ее объяснения, истолкования в тех случаях, когда она достаточно явно проявляется, данные методы оказываются практически бессильны.
Психолог может продемонстрировать свою проницательность, обнаружив агрессивные наклонности и побуждения, даже если они скрыты. А вот когда они со всей очевидностью выплескиваются наружу в реальном повседневном поведении, диагностический инструментарий психолога мало чем может помочь.
Представим ситуацию: классный руководитель обращается к психологу с жалобой на поведение конкретного ребенка и с просьбой порекомендовать пути его исправления. Ребенок вспыльчив, недружелюбен к товарищам, по малейшему поводу выходит из себя, грубит, оскорбляет окружающих, портит чужие вещи. Часто дело доходит и до драки.
Психолог принимается перебирать свой диагностический арсенал и обнаруживает, что соответствующие методики хотя и немногочисленны, но существуют. С их помощью ему удается вывести заключение о наличии у данного ребенка повышенной склонности к деструктивным реакциям в фрустрирующей ситуации, преимущественно вербальным, но возможно и физическим.
На резонный вопрос педагога, как это понимать, психолог, предприняв нелегкое умственное усилие, начинает переводить со своего птичьего языка на человеческий: «Ребенок вспыльчив, недружелюбен к товарищам, по малейшему поводу выходит из себя...» и т.д.
В лучшем случае педагог обескуражен, в худшем — глубоко разочарован и раздосадован. Все эти вещи очевидны без всякой психодиагностики, и ему совершенно не требуется знать, какими мудреными терминами психологи их называют. Его волнуют источники агрессивности и пути влияния на них. Но ни одна диагностическая методика прямых указаний не дает! На что же направлены существующие методы, каковы их реальные возможности?

ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ОЧЕВИДНОГО

Психологу, использующему практические методы диагностики агрессивности, необходимо отдавать себе отчет, что все эти методы ориентированы преимущественно на констатацию этой черты и в значительно меньшей степени — на выявление ее источников и объяснение причин. Объяснительные возможности диагностических методик простираются лишь до уточнения вероятных поведенческих реакций.
Сказанное, однако, не означает, что источники агрессивности (как внешние, так и внутренние) остаются абсолютно недоступны диагностике. Но их выявлению и интерпретации лишь косвенно служат отдельные аспекты диагностического материала и процедуры, оставляя широкий простор для неформализуемых, субъективных, а потому недостаточно достоверных толкований.
Методов, которые непосредственно выявляют агрессивные тенденции личности, не так уж много. Прежде всего это различные опросники, по сути своей однотипные и аналогичные. Из них наиболее известен опросник Басса—Дарки, впервые опубликованный в 1957 году и по сей день наиболее широко используемый для диагностики агрессивности и враждебности. Он состоит из 75 утверждений, с которыми опрашиваемому предлагается либо согласиться, либо их отвергнуть («да» или «нет»). Вот некоторые примеры таких утверждений:

• Иногда я сплетничаю о людях, которые мне не нравятся.
• Когда я раздражаюсь, я хлопаю дверьми.
• Тот, кто оскорбляет меня или мою семью, напрашивается на драку.
• Если я разозлюсь, я могу ударить кого-нибудь.
• Когда на меня кричат, я начинаю кричать в ответ...

Каждое утверждение относится к одному из восьми так называемых индексов враждебных реакций — физической, косвенной, вербальной и т.д.
Количественная обработка полученных результатов позволяет вывести общий индекс агрессивности, а также уточнить наиболее вероятную форму проявления враждебных реакций. Фактически этим интерпретация и исчерпывается.
Получается, что данный метод хорош для знакомства с конкретным человеком, о котором практически ничего не известно. По результатам опросника можно с большой долей вероятности предположить наличие у него агрессивных наклонностей. Если же хорошо известно, что эти наклонности уже успели проявиться, то опросник мало что прибавляет к пониманию этого явления.
К тому же достоверность результатов представляется спорной: утверждения слишком явно ориентированы на выявление социально не одобряемых форм поведения, и в ряде случаев наверняка возникает установка отвечать «правильно», а не искренне. Недаром в «Словаре-справочнике по психодиагностике» указывается: «Достоверность результатов зависит от доверительности в отношениях испытуемого и психолога».

ПРЯМОЕ ТОЛКОВАНИЕ

Здесь, казалось бы, гораздо больше можно доверять проективным методикам, смысл которых скрыт от испытуемого, а потому и реакции достаточно спонтанны. В проективной психодиагностике накоплен огромный материал, позволяющий с высокой степенью достоверности судить о диагностической значимости тех или иных признаков. Однако при подробном разборе частных случаев создается впечатление, что существующие интерпретации ограничиваются самыми очевидными, поверхностными признаками.
Так, в разнообразных графических методах («Нарисуй человека», «Дом-Дерево-Человек», «Рисунок семьи», «Несуществующее животное» и некоторых других) заключение об агрессивных побуждениях выводится из наличия в рисунке непосредственных атрибутов (орудий) агрессивного поведения. Это квадратные плечи человеческой фигуры, сжатый кулак, зубастый оскал, у фантастического животного — всевозможные когти, рога, шипы.
(Сомнения тут неизбежно возникают, если припомнить умилительные картинки из детских журналов и с поздравительных открыток: улыбающегося ежика с фруктами, наколотыми на иголки, или зайчишку, вгрызающегося в морковку немаленькими зубами, — усмотреть агрессивность в этих изображениях невозможно даже самым тенденциозным взглядом, а ведь и они могут служить своеобразными «шаблонами» при создании испытуемым собственной графической продукции.)
Универсальным показателем агрессивности считается наличие и особенно обилие острых углов.

НА ПУТИ К ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТИ

При том, какой невероятной популярностью пользуются у практических психологов проективные методы, большинство все же признает, что их результаты слишком подвержены субъективным толкованиям. Высказывается даже мнение, что подобные методы выступают проективными не столько для испытуемых, сколько для интерпретаторов. И о такой опасности ни в коем случае нельзя забывать — всякий раз, интерпретируя изображение, надо задаваться вопросом, не приписываем ли мы испытуемому наши собственные представления, пускай даже усвоенные из авторитетных источников.
Представляется крайне интересным, насколько в самом деле велика корреляция указанных симптомов и реального агрессивного поведения. И школьные психологи совместными усилиями могли бы собрать богатый материал по этой теме. Ведь им как раз и приходится сталкиваться с явным агрессивным поведением. Его соответствие внутренним склонностям вполне могут подтвердить проективные тесты. По крайней мере поле для исследовательской деятельности тут очень обширное, хватит на полсотни диссертаций.
Вопрос об источниках агрессивности в принципе и в каждом частном случае оказывается гораздо сложнее. И с помощью существующих диагностических методов его, очевидно, не решить. Необходимы новые методы, новый подход. Иначе психолог и дальше обречен терминологически толковать очевидные явления к разочарованию тех, кто ждет от него настоящей проницательности.

Сергей СТЕПАНОВ