СЕМЕЙНЫЙ КОЛЛАЖ

Педагоги могут сколь угодно тешить себя мыслью о «податливости» детского материала и с наивной упертостью пестовать в себе стремление начертать письмена знания или нравственности на «чистой доске» детской психики, в реальности же к моменту поступления в школу дети уже имеют серьезный жизненный опыт. В частности, опыт жизни в семье. Это опыт любви или отвержения, счастья, вдохновенного увлечения, будоражащего открытия или серой скуки. Кто-то знает физическую боль, кто-то знает, что значит потерять близкого человека. Многим известны зависть и отчаяние неудовлетворенных желаний.
И, хотят того взрослые или нет, обучение в школе неизменно выстраивается на фундаменте прошлого опыта ребенка. Этот опыт невозможно игнорировать. С ним нужно научиться иметь дело.
Крайне важно, чтобы что-то в школьной жизни строилось вокруг личного опыта ребенка. В этом случае школьное обучение окажется сопряженным с его предшествующей жизнью, будет опираться на нее. Не только в смысле практических навыков чтения или умения решать задачки, а «по большому счету». Опыт ребенка должен стать его реальной, личной опорой в обучении.
От взрослого (психолога или педагога) требуется — относиться к опыту ребенка (который есть часть самого ребенка) без всякой оценки, но с неподдельным интересом.
Формы актуализации детского опыта не могут быть застывшими. Они каждый раз рождаются заново, в зависимости от конкретной педагогической ситуации, от конкретных детей и конкретных взрослых.

Мы рассказываем о том, как проживали вместе с детьми семи–восьми лет один проект. Сегодня это уже история. Возможно, поучительная.
Проект предполагал быть «полифоническим». Вся обучающая программа по мере разворачивания проекта должна была строиться вокруг темы семьи и связанных с ней реалий. При этом решались бы задачи из самых разных предметных областей, формировались и развивались необходимые детям учебные навыки. В нашей школе-лаборатории мы реализовывали свои задумки внутри классно-урочной жизни. Но в условиях обычного учебного заведения наш проект скорее подошел бы для групповой работы психолога, для тех детей, которые нуждаются в повышенном внимании и психокоррекции поведения. Назывался проект «Мой дом и семья».
Создание музеев семьи, составление родословных и рисование генеалогического древа — сегодня довольно распространенное явление. Занятие генеалогией — дело увлекательное и полезное. Но, в контексте специфической российской действительности, обладает некоторыми особенностями. Еще совсем недавно было принято тщательно скрывать свои корни, если они как-то не ложатся на рабоче-крестьянскую почву. Потом вдруг политический маятник качнулся в другую сторону, и все стали судорожно выискивать дворянскую родню и выстраивать генеалогию невиданной длины, достигающей «времен очаковских и покоренья Крыма». Рисование генеалогического древа стало чуть ли не обязательным элементом школьной программы (и даже воспитательных программ дошкольников), предметом публичного классно-урочного анализа. И, естественно, сравнения. Дети, однако, совсем не всегда могли ответить на вопрос, почему у одного на родословной кроне болтается 12 «яблок» с портретами, а у другого — всего два: он и мама.
Этой грубейшей педагогической ошибки с далеко идущими психологическими последствиями мы старались избежать. Для нас было важно предусмотреть различные варианты развития проекта: чтобы самые разные дети могли чувствовать себя комфортно в работе.

Поначалу все классное пространство разделили на «участки»: каждому ребенку — по «куску» пространства. Это пространство ребенок мог заполнять, насыщать в зависимости от своих желаний и возможностей.
Работа каждого ребенка внутри проекта делилась на две части. Одна часть была связана со школьной деятельностью и с заданиями учителя. Другая часть целиком определялась самим ребенком и его родными, заинтересовавшимися проектом. Иными словами, во второй части можно было делать «что хочешь».
Для классной работы (и для домашней по заданию) был намечен примерный план — внутри определенных тем, но вариативный по способу исполнения. Темы определялись в совместном обсуждении учителя и детей. Понятно, что ведущую роль в предложении тем играл педагог, имея в виду некоторое образовательное содержание, которое он предполагал дать детям через ту или иную тему.
В результате появились такие темы:
— «Наши предки». Здесь выяснялось, как называются близкие и дальние родственники человека, почему прабабушек у каждого больше, чем бабушек (это особенно актуальный вопрос для «математически» ориентированных детей); что такое «поколение» — смысл этого слова, смысл выражения «смена поколений».
— «Имя». Прекрасный повод поговорить об именах, отчествах и фамилиях, о происхождении имен, о полных и кратких именах. Здесь же выясняли, какие старинные и редкие имена существовали в семьях учеников. Попутно на этом материале отрабатывалось правописание заглавных букв в именах собственных.
— «Профессии в нашей жизни». Обсуждали, выясняли, какие вообще бывают профессии, кто из родственников учеников кем работает. (Одна из форм — взять интервью у родителя. Все было очень серьезно. Родители через интервью пытались осмыслить свой профессиональный путь.) Внутри «профессиональной» темы было удобно поработать со словарными словами.
— «Мой дом с разных точек зрения». Дом обсчитывался, измерялся с разных сторон (внутри и снаружи), осваивались способы измерения, меры длины, перевод одних измерительных единиц в другие; составлялись планы комнат и других помещений. «Отчий» дом описывался словами, словесное описание давалось любимому месту в доме. На примере предметов домашнего обихода дети осваивали различные способы классификации и получали представления о множествах.

Разработка темы обязательно включала исследовательский компонент, который дети реализовывали индивидуально или с помощью родителей.
Одни рисовали генеалогическое древо, если на это хватало сил и семейного ресурса. Другие подбирали фотографии, документы из семейного архива, казавшиеся интересными и важными. Третьи составляли рассказы о судьбе кого-то из родных. Особенно интересными были истории времен Отечественной войны, записанные со слов родителей. Родители могли получать и «специальные родительские» задания.* Все эти материалы постепенно заполняли классное пространство.
Случалось, вечерами в класс заглядывали папа или мама — помочь ребенку прикрепить какой-нибудь из совместно созданных «экспонатов». В экспозиции стали появляться вещи, связанные с историей семьи или просто сделанные руками родителей — «для красоты».
Параллельно в свободное «классное» время педагог читал детям книжку Катарины Вестли «Папа, мама, восемь детей и грузовик» — историю большой и полноценной семьи, в которой все друг друга любят. Дети по ходу дела обсуждали свои проблемы и пытались сравнивать книжные ситуации со своим собственным опытом.
В конце одной из четвертей родители пришли попить с детьми чаю. Получилось, что все сидят внутри некоторого пространства, которое создано общими усилиями и связано с семейными реликвиями, традициями и даже — представлениями о жизни.
У проекта «Моя семья» не было финала как такового. Зато психологический результат его был неоспорим. В результате оформления музея дети и родители получили опыт совместной деятельности в обоюдозначимой для них области — в области семейной истории.
Задание за заданием, экспонат за экспонатом — и родители наших учеников сделали первый шаг в переходе от классического вопроса «Как там МОЙ?» к вопросу «Как там НАШИ?». Это было важно по многим причинам. Во-первых, для детей. Расширился круг «надежных», любящих взрослых, которым есть дело до детской жизни. Особенно ценно это было для детей из неполных семей, для детей, страдающих дефицитом внимания. Во-вторых, родители смогли убедиться: не только они способны помогать своему ребенку, защищать его от жизненных невзгод. Внутри классного сообщества у ребенка могут быть защитники, «патроны» среди других взрослых. Осознание этого обстоятельства привело к заметному снижению родительской тревожности и позволило взрослым вынести свои проблемы «из избы», обсудить с другими — с людьми «своего классного круга».
Через работу над проектом педагог получил возможность узнать много важного и интересного о семьях своих учеников. Это сильно способствовало росту уважения друг к другу. С другой стороны, проект «Музей семьи» был диагностическим: он обнажил и проблемы некоторых семей, их болевые точки. А следовательно — помог учителю грамотно выстраивать педагогическую стратегию в отношении некоторых «проблемных» детей.

Это время теперь вспоминается с благодарностью. Но было бы неправильно умолчать об опасностях подобной работы.
Тема семьи — одна из самых деликатных. Нельзя, например, требовать от всех детей в обязательном порядке составления, рисования или заполнения по трафарету их генеалогического древа. Это крайне болезненно для детей из неполных семей, для родителей, выросших в детских домах или находящихся в конфликтных отношениях с родственниками. Поэтому все задания должны быть вариативными и открывать детям (да и взрослым) возможности для личностной компенсации.
Если самые сильные эмоции ребенка связаны с его домашним животным, нужно допустить включение животного в «семью». Когда детям предлагается описать любимое место в доме или свою комнату, задание должно быть расширено. Комната может быть не только реальной, но и воображаемой. А может быть, это будет место, где ребенку нравится бывать. Например, комната друга, тети, соседки.
Надо иметь в виду, что дети могут выдумывать «счастливые» ситуации общения с домашними, подарки и праздники. Иногда это искусные выдумки, иногда они шиты белыми нитками. Ни в том, ни в другом случае подобное фантазирование — не повод для разоблачения и тем более насмешек. С помощью своих выдумок ребенок может спасаться от ощущения личного неблагополучия. Это диагностическая ситуация, требующая особого внимания педагога и психолога.
В период реализации проекта от ведущего взрослого (педагога или психолога) требуется предельная эмоциональная включенность и эмоциональная бдительность. То, что приносится из семьи, как правило, имеет для ребенка статус «священного» предмета. Не отреагировать на принесенные ребенком вещи, которые он хотел бы поместить в музей, ссылаясь на занятость и даже на головную боль, — равносильно преступлению, осквернению святыни.

Есть и еще один сложный момент: предложенный детям проект может не пойти. Если взрослый инициатор почувствует настороженность детей, их внутренний протест против затеваемого дела, надо быть готовым к изменению проекта и даже к отказу от него.
В практике наших коллег был случай, когда заранее запланированный проект не встретил у детей поддержки. Впоследствии анализируя ситуацию, учительница поняла действительную причину «саботажа»: в классе в то время было несколько семей в стадии назревающего развода.
Выход из сложившейся ситуации коллективной неуспешности был найден неожиданно. В какой-то момент учитель изобразительного искусства со своей стороны предложил детям сделать коллективный коллаж на тему «Семейная фотография». Для этого надо было придумать «общую», воображаемую семью, состоящую из множества персонажей.
Тут вдруг дети испытали настоящий подъем. Все те задания, которые были рассчитаны на реальную ситуацию и не «работали», в случае воображаемой ситуации вдруг необычайно вдохновили детей. Сначала они придумали первых персонажей — маму, папу и двоих детей. Мама и папа были описаны во всех подробностях — от внешнего вида до рода занятий. Возникли истории знакомства мамы и папы, их детства. Внутри этих историй появились новые персонажи — бабушки и дедушки. Причем одни были горожанами, другие жили в деревне. Посчитали, сколько дедушкам лет, и поняли: их детство приходилось на военные годы.
«Родоначальникам» нужно было дать фамилии. И тут кто-то из детей вспомнил какую-то книжку о войне. Придумали такой эпизод: городской дедушка во время войны потерял родителей и воспитывался в детском доме. Поэтому его фамильная ветвь стала называться Сироткиными. В малых группах, посвятивших себя детализации сельских родственников выдуманного семейства, серьезно обсуждался вопрос о наличии коровы у бабушки и сколько корове должно было быть лет, чтобы она могла родить теленочка.
В классе учились дети разных национальностей, и учитель предложил расширить круг родственников за счет появления дяди и тети с разных сторон. Один дядя, моряк (потомок Синдбада-морехода), неведомым образом попал в Азербайджан. Там он познакомился с прекрасной девушкой и женился на ней. В результате появилась дополнительная генеалогическая ветвь. Чтобы создать эту историю, девочка (автор персонажа) обратилась за консультацией к папе одного из одноклассников — азербайджанцу по национальности. Тот очень трепетно отнесся к своей миссии и дал исчерпывающие сведения по возможной географии встречи, предложил имя избранницы и имена детей.
Несмотря на обилие персонажей в коллаже, кому-то из детей образов не хватило, и им пришлось работать над созданием животных — собаки и кошки. Вокруг кота возникла новая легенда: о том, как дедушка (деревенский) подобрал несчастного брошенного котенка и «усыновил» его, о дружбе деда и кота, их приключениях и переживаниях...
Весь свой разнообразный жизненный опыт дети постарались вместить в этот проект. Для многих из них эта работа приобрела статус целительной. Дети ничего не могли изменить в своих семьях — конфликтующих и разрушающихся, но могли фантазировать на тему идеальной семьи — большой, дружной, в которой все были вместе.

* Например, наши коллеги из других классов (тоже реализовавших этот проект) давали родителям такие задания: придумать свою комнату детства или комнату своей мечты (как бы я устроил комнату для своего ребенка); вспомнить случай из собственного детства; описать любимую игрушку детства, елочные игрушки, праздник, подарок, который когда-то был получен.

Рассказ Вероники ДЕНИСОВОЙ
и Зинаиды КАСАТКИНОЙ,
учителей «Школы самоопределения», г. Москва,
записала Марина Аромштам