РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ
ЗРЕЛОГО ВОЗРАСТА

Каждый день, подходя поутру к зеркалу, мы видим в нем одно и то же лицо — казалось бы, то же самое, что и вчера. Едва заметные перемены, происходящие с каждым из нас день ото дня, почти невозможно распознать в нескончаемой череде будней. Но когда по прошествии многих лет после окончания школы вдруг соберутся бывшие одноклассники, им бывает трудно скрыть изумление: неужели все эти дяди и тети и есть те самые мальчики и девочки, с которыми мы бок о бок взрослели? Куда подевались мальчишеский блеск в глазах, пышные шевелюры, осиные талии? Да, большинство сумели крепко встать на ноги, обрели достаток, авторитет, жизненный опыт. Но многое и ушло, оставшись лишь в воспоминаниях. С двойственными чувствами глядим мы на старых друзей, в глубине души понимая: ведь я и сам отнюдь не помолодел, и пожелтевшие фотографии выпускного бала напоминают об этом беспристрастно.

Впрочем, с годами приходит житейская мудрость, помогающая понять: каждый возраст имеет свои преимущества. Как стремились мы в юности скорее повзрослеть, втайне завидуя старшим и не понимая, что те с высот своей благополучной зрелости по-своему завидуют нам!

Листая подшивку газеты, с которой связано десять лет твоей жизни, испытываешь почти те же чувства. Вот свежий номер — во всём, казалось бы, похожий на прошлый, для которого ты что-то писал неделю назад, как, впрочем, и год, и два, и десять лет. Но, возвращаясь к первым номерам десятилетней давности, вдруг понимаешь: газета, как и ты сам, казалось бы, та же, но уже другая. «Всё течет, всё меняется, и в одну реку нельзя войти дважды». За эти годы — незаметно, день за днем — менялся ты, менялись твои читатели, менялась и газета. Изменилась сама жизнь, которую газета стремится отражать. Да и психология не стояла на месте — сегодня она просто не может быть такой же, что в конце прошлого века.

Что же произошло за эти годы со всеми нами и как это отразилось в газете?

Прежде всего, можно с удовлетворением признать, что эксперимент удался. Ведь замысел газеты «Школьный психолог» сам по себе был смелым экспериментом с непредсказуемым результатом. За прошедшие годы не одно и не два издания психологической тематики успели расцвести и увянуть, не найдя в достаточном количестве своего читателя, который их поддержал бы. «Школьный психолог» своего читателя нашел и здравствует по сей день исключительно благодаря его поддержке (как вы могли заметить, в отличие от иных якобы психологических изданий, рекламой нижнего белья и губной помады мы на жизнь не зарабатываем).

Но самым главным оказался успех иного эксперимента. Газета сумела состояться благодаря тому, что состоялась сама школьная психология, статус которой десять лет назад был еще весьма зыбким. Психологи словно оказались заброшены в школу в виде десанта, для разведки боем. Выживут, сумеют закрепиться на новом плацдарме, — молодцы! Сгинут — так никто и не ждал легкой победы. Причем, если развить эту метафору, то по военным меркам десант был практически обречен — горстка необстрелянных новобранцев, кое-как вооруженных, не имеющих ни плана местности, ни четких боевых задач. В общем, в точности по завету Бонапарта: «Надо ввязаться в бой, а там поглядим, что получится…» Ввязались. Получилось!

Ситуация усугублялась тем, что с командных высот десант не имел почти никакой поддержки. Отправив «солдат» на передовую, «генералы» вернулись к своим кабинетным играм, изредка с недоумением прислушиваясь к боевым сводкам: «Как, эти недоучки еще живы? И даже берут какие-то рубежи? Ну надо же!»

В этой непростой ситуации именно газета «Школьный психолог» взяла на себя роли интенданта, оружейника, топографа, огневой поддержки и даже, пожалуй, фронтовой агитбригады. Вместе с читателями мы мучительно искали ответы на вопрос: «Зачем нужен психолог в школе?» (отдавая себе отчет, что для очень многих даже сам вопрос стоит по-другому: «А нужен ли он вообще?»). Сегодня дискуссии на эту тему десятилетней давности кажутся немного наивными и чересчур эмоциональными. Пускай не все ответы найдены, но определенная ясность уже достигнута.

К слову сказать, школа вечно пребывает у нас объектом экспериментов — преимущественно неудачных, иначе зачем тогда затевать их снова и снова? Создание школьной психологической службы — едва ли не единственный эксперимент, который можно признать по большей части удачным. Вообще главная задача школы — что бы там ни пели либералы-утописты — состоит в обеспечении преемственности общечеловеческого опыта, культурного и нравственного. Следовательно, как институция консервативная по самой своей натуре, школа инстинктивно противится любым ненужным новациям и вредным прожектам. И тот факт, что психологов она в основном не отвергла (хотя, конечно, без локальных недоразумений не обошлось), свидетельствует о том, что это начинание оправданно и небесполезно.

В этой ситуации не могла не измениться и роль профессиональной газеты. Из комиссара, подбадривающего необстрелянных новобранцев на передовой, она постепенно превращается в спокойного, доброго товарища — иногда серьезного, иногда ироничного, порой даже сердитого, но всегда доброжелательного, — чья гостиная всегда открыта для соратников по цеху, готовых делиться знаниями, опытом или просто новостями и досужими мыслями о жизни. Со страниц постепенно выветрился митинговый пафос, сошли на нет назидания уровня ликбеза. Газета, зачинавшаяся усилиями горстки энтузиастов, превратилась в многолюдный форум, объединивший участников со всех уголков страны.

В прежние времена, едко высмеянные Оруэллом, газеты наставляли читателя, что и как ему следует думать. Однако, «там, где все думают одинаково, никто особо и не думает». «Школьный психолог» никогда не ставил своей задачей достижение «единомыслия» в профессиональном сообществе, зато всегда стремился побудить, иногда даже спровоцировать читателя на собственные мысли. Общим местом стало утверждение о том, что настоящий психолог не дает советов, но ненавязчиво помогает найти правильное решение, которое для каждого — свое. На этом принципе, пожалуй, и построена вся тактика газеты, которая всячески избегает роли наставника, но стремится дать информацию к размышлению, поводы для полемики, а когда-то и подсказки — пускай даже неоднозначные и спорные. «Поразмышляв над вашими словами, хочу поделиться своими мыслями…» — читательскими письмами, начинающимися так, редакция особенно дорожит. «Категорически с вами не согласен…» — тоже приветствуется, с одной стороны заставляя задуматься, не слишком ли ты заострил свою позицию, доведя ее до непозволительной крайности, с другой — порадоваться, что есть у нас читатели, готовые самоотверженно отстаивать собственную точку зрения, а главное — имеющие ее.

Ибо если психолог готов спорить, аргументировать свои принципы и бороться за них — значит, еще не всё потеряно для нашей школы, как бы ни тщился легион грантоедов превратить ее в инкубатор Симпсонов. Главная задача школьного психолога — сделать пребывание каждого ребенка в школе психологически комфортным, помочь ему в становлении его личности во всех ее аспектах — волевом, интеллектуальном, нравственном. А это значит, что и впредь психолог станет не только лелеять ростки всего доброго и обнадеживающего в каждом ребенке, но и изо всех сил пытаться смягчить те безжалостные удары, которыми так любят охаживать нашу школу ее реформаторы. Это крайне трудно в одиночку. Но для того и существует наша газета, чтобы ни у кого из коллег не опускались руки.

Конечно, велик соблазн сосредоточиться на методической стороне дела и превратить газету в еженедельный выпуск инструкций по обработке тестов и сценариев тренингов. Тем более что только этого и ждут от газеты многие ее читатели. Но это — тупиковый путь. Психолог — и школьный психолог не составляет исключения — это интеллектуальная профессия, и состоит она преимущественно в работе головой. Никакая коллекция методичек не заменит психологу собственную голову, зато хорошо работающая голова способна самостоятельно достроить то, чего недостает в инструментарии.

Газету десятилетней давности можно сравнить с набатом для души. Нынешняя — скорее пища для ума. Не потому, что душа одряхлела. Просто пора самоопределения пройдена. Хочется верить, что порывы, порожденные тем набатом, сохранились. Ушло время баррикад, настало время кропотливой повседневной работы.

Разве не то же с годами происходит с человеком? Поэтому не будем горевать, вдруг вспомнив про свой возраст. Зрелость лишена очарования юности, но превосходит ее здравомыслием и дееспособностью. По нынешним временам десять лет для газеты — возраст солидной зрелости. И те, кто газету делает, постараются этот статус оправдать, избегая бестолкового юношеского бунтарства и не впадая в старческое брюзжание. Насколько это удастся — судить вам.

Сергей СТЕПАНОВ